Индиана Джонс и покои Монтесумы

«Представьте себе, что всё, что может дать прекрасная женщина, составляет сто процентов. Девяносто процентов она дарит в тот момент, когда её просто видишь, а остальное, из-за чего идёт весь тысячелетний торг, всего лишь крохотный остаток. И эти первые девяносто процентов невозможно разложить ни на какие составные части, потому что красота неопределима и неделима, что бы там ни врал Шопенгауэр. А что касается остальных десяти, то это просто совокупность нервных сигналов, которые не стоили бы ничего, не приходи им на помощь воображение и память».

В. Пелевин, «Чапаев и Пустота»

I

Hello, с вами старина Индиана Джонс! Вновь, так сказать, раскачиваюсь в кресле-качалке и меланхолии – после того, как соседи picnicked on the grass, мне тоже немного перепало пивка и country. Причём не то что молодость, а совсем уж замшелое детство вспомнилось – когда вместо шляпы я носил панаму, а маман ласково величала меня Джо. Передвигающийся исключительно бегом, перепрыгивающий через любую подвернувшуюся лужу, вечно торчащий на кронах деревьев и ковыряющийся где ни попадя палкой-копалкой – я мало отличался от своих пронырливых сверстников.

И опять эта Мексика, вернее, для вас-то не опять, а мне вот вновь лезет в голову. Об этом не любят говорить в туристических агентствах, но больше половины въезжающих на родину шоколада и текилы иностранцев страдают от диареи (и, к вашему сведению, комфортное выражение «сходить в кустики» явно не мексиканского происхождения). Короче, не в силах безропотно сносить кактусовые подорожники, я решил выйти за рамки школьной экскурсии и выяснить во всех подробностях, долго ли stuff and nonsense будет продолжаться, и кто вообще такой этот Монтесума, про которого все вокруг талдычат, что таким образом он мстит чужеземцам.

Увы и упс, в моём далёком отрочестве свет ещё не знал поисковых машин типа google, так что пришлось обращаться к первоисточникам лично. Пробираясь под покровом ночи в нативную ацтекскую пирамиду, я и сам толком не ведал, на что рассчитываю – то ли на унылую встречу с останками убитого в начале XVI века последнего верховного правителя, то ли на маловероятное и более чем нелепое общение с призраком обидчика на понятном нам обоим языке. А может, просто пошвыряться камнями… И кто знает, возможно, именно эти обстоятельства, этот незатейливый при взгляде непосвящённого человека на скриншоты trip послужили толчком для моей будущей докторской степени и всей этой, кхм, сумасбродной жизни somewhere out in the wilds!

II

В доме Монтесумы десять тысяч дверей и столько же неряшливо разбросанных ключей. В обклеенных стильными обоями «под кирпич» комнатах катаются и весело подпрыгивают обаятельные и улыбчивые черепа – симпатяги; не иначе, всё что осталось от армии наложниц императора. Отсутствие женской руки чувствуется – на стенах вековая пыль и паутина, всюду распоясавшиеся пауки и змеи. Но, как и пятьсот лет назад, всё ещё исправно действуют таинственные достижения индейской цивилизации – исчезающие из-под ног зевак иллюзорные полы, стилизованные под penal fire и подпитываемые неведомыми источниками энергии светильники, прорезающие временами пространство цепеобразные лучи смерти и вращающие тренажёрные беговые дорожки вечные двигатели. Здесь hovered around стремление в угоду воинственным богам даже на склоне лет находится в прекрасной физической форме, и пренебрежительное отношение к роскоши и всякой частной собственности.

У Монтесумы прописалось очень много смертей: всё, абсолютно всё здесь устроено таким образом, чтобы до посинения бегать, прыгать и отважно бороться за своё существование. TV and one-armed bandits занимают в нашей жизни то же место, что физкультура и сбор очков у древних ацтеков. Мы утратили твёрдость и позабыли, что упав со второго этажа можно переломать себе ноги, мы чрезмерно много запихиваем в себя фастфуда, мы – находка для мерзавцев-документалистов вроде Майкла Мура! В наши дни, случись индейцам открыть Европу, мы стали бы для них лёгкой добычей – piece of cake… эээ, как это по-русски?.. Они смели бы нас как крошки со стола, да, вздорные белые крошки с никчёмными номерами социального страхования! Да что там, с таким запалом краснокожие первыми бы изобрели Come Together, ча-ча-ча и ядерную бомбу! Так что хочешь – не хочешь, в «покоях» Монтесумы приходится bring back to life атрофированные рефлексы.

Но стоит только войти в общий ритм, как начинаешь бешено – разве что хвоста на тебе нет! – скакать по платформам-канатам-столбам like усачи в пожарных частях и женщины лёгкого поведения в стриптиз-клубах. И всё это становится возможным благодаря лишь одному скиллу, науке, которую не так просто постичь, как может показаться – умению вовремя прыгать. Если снизойдёт – ты царь и бог в этих катакомбах. В твоих мыслях чистота и ясность, а в руках предметы: радужный молоток-амулет, от которого трясутся поджилки у местной фауны; чудо-ножик, автоматически втыкающийся во всё, кроме ножиконепробиваемых змей, буа; факел, самый ценный из primitive tools, с ним будет не так грустно в неосвещённых подвальных помещениях. Там, где-то в самом низу, выход – единственное окошко, ведущее к затмевающим своим блеском дневной свет сокровищам, или просто к синему небу. Точнее не скажу, it’s up to you…

III

Я допускаю, что это не вполне очевидно, но графика в «Монти» крутая. А звук в честь подобранного айтема или удачного приземления на ноги лучше любой музыки! Но объяснить это современникам так же сложно, как донести до пятнадцатилетнего оболтуса с банкой пива в руках и русским рэпом в наушниках прелесть и значимость какой-нибудь строфической арии Иоганна Себастьяна Баха, предоставив ему партитуру. Как обозначить поразительную насыщенность приобретаемых некогда в салонах десяти минут игры или не сильно отличавшихся по времени посещений народом пару раз в неделю компьютерных кружков?

Surely, на заре подобного рода развлечений (о трепет; о клавиши, таившие в себе больше загадок, чем во всех мортал комбатах вместе взятых!) такой способ игры уже сам по себе был cool и форма давала огромную фору любому содержанию. Вдобавок из-за условности и схематичности визуальной составляющей в головах неминуемо образовывалась чёрная дыра, которую, подключаясь к геймплею, живо заполняла такая интересная штука, как воображение. Сейчас ничего в мозгах не достраивается – виртуальный Чоу-Юн Фат ничем не отличается от своего прототипа; Леон в четвёртом «Резиденте» растирает в пух и прах себя прежнего, на первом плейстейшне – указывая тем самым на парадоксально малый срок годности графики трёхмерной (sic!).

Картинка любого восьмибитного замеса по нынешним понятиям кошмарна и long long ago не катит даже по мобильным стандартам. Скриншоты молчат и утаивают причины проведённых за C64 или «Амигой» бессонных ночей. Перед непосвящённым – тайна, перед ветераном – таинство. Последнее, к сожалению, не эмулируется. Но даже без ощущения чего-то неслыханного и невиданного, без долгих ожиданий своей очереди в переполненных клубах, без магических манипуляций с джойстиками (именно с джойстиками, а не геймпадами!), без источаемой долгими приготовлениями, плёночными игротеками, скрипучими загрузками с кассетников новизны, в кристально чистом остатке, «Монти» – по-прежнему хорошая, увлекательно построенная игра, в которой графики ровно столько, сколько нужно.

IV

Номинально главным действующим лицом Montezuma’s Revenge (1983) является what is it for Панама Джо, а не ставший знаменитостью после выхода художественного фильма «В поисках утраченного ковчега» (1981) археолог Индиана-Jack_among_the_maids-Джонс. Однако фанатичная любовь ко всему «настолько неизученному и древнему, что волосы дыбом» и boxart, благодаря которому безошибочно угадывается ваш любезный old freak, говорят – нет, вопиют в гигантский рупор! – об истинном положении вещей. Гарри Питфолл, безумно востребованный человек в джунглях Pitfall! (1982), тоже не особенно далеко упал от затей Джорджа Лукаса и Стивена Спилберга.

Написал «Монти» Роберт Джегер, шестнадцати лет. Мне хочется встать и поаплодировать, но я просто скажу: «No pasarán, Боби!». Плед так греет стариковские ножки, просто нет сил, прости! О чём, бишь, это я? Yeah, так вот наш «комнатный» платформер (скроллить уровни додумались только в Super Mario Bros. (1985)) ждал успех, куча вариаций на Atari и великий исход на игровые приставки и персональные компьютеры других производителей. В некоторых редких случаях не всё получилось донести, что-то растерялось или странно исковеркалось. Anyway, бездонные ацтекские лабиринты зацепили великое множество неокрепших умов, и в социальных сетях годами велись споры о том, что делать со встречавшейся в некоторых версиях безмолвной статуей обиженного конкистадорами управдома.

Montezuma’s Revenge здесь и рядом, но находится в другом измерении. It seems that играть в неё сейчас – всё равно, что занимать помещения без водопровода, газа, с туалетом на улице и бочкой вместо ванны. Среди развинчивающего нас комфорта слишком неприметен и непритязателен проржавевший ключ от заросшего паутиной чердака. Ни одна сан-инспекция не засчитает ни сюжет, ни пиксели, и конечно найдётся уйма желающих попинать иррациональное старьё. В итоге вы засядете за лежащие на поверхности эффектные и удобные декорации какого-нибудь очередного трёхмерного принца персии, а в стены пирамиды через needle’s eye полезет равнодушный к чьим-то забытым тайнам и сокровищам пуленепробиваемый робот-уборщик. Danger! Он может принять за мусор что-то очень важное…

Автор:

Maxo