Когда полицейские выбили дверь в комнату Уолтера Битти, его возлюбленная Карла Уинстед, при этом присутствовавшая, почувствовала некоторое смятение. Будто бы незримая сила, затаившаяся в казавшейся склепом обители, протянула бесплотные пальцы к её прелестному личику, разбивавшему одно сердце за другим до того дня, как Уолтер покорил её своим поистине дьявольским обаянием.

Этот высокий широкоплечий малый одевался безупречно, светлые волосы его всегда были зачёсаны на правый бок, идеально дополняя лицо, исполненное истинно античной красоты. Молодые особы воздыхали об этом лице денно и нощно, однако же, их чарам едва ли было под силу затмить страсть молодого человека к исторической науке, ради которой он оставил отчий дом и приехал в Скинблейзстоун, вопреки воле своего престарелого отца, владевшего некоторым состоянием. Реплики родителя о том, что отныне сыну не стоит возлагать надежды на завещание, нисколько не смутили Уолтера; четыре года спустя, осенью 1928-го, он преспокойно сменил родной Хорвестаун на кампус знаменитого университета. Немного позже Битти удалось найти источник дохода для оплаты обучения и посещения на выходных библиотеки Грэйпвича, славившейся коллекцией редких фолиантов. Нельзя сказать с уверенностью, что в иное время Уолтеру удалось бы с такой же лёгкостью найти занятие, позволяющее жить в относительном достатке. Но бремя сухого закона, заткнувшего винные бочки по всей стране, породило множество подпольных заведений, где рабы Диониса могли утолить свою жажду, назывались они «спикизи». Каждый посетитель и работник подвала осознавал, что в любой момент на пороге может появиться полиция, и тогда наказания не избежать. Подобный риск привлекал не всякого, а потому для юноши, не страшащегося испачкать свои руки, в «спикизи» всегда была работа. Возможные проблемы с блюстителями закона хозяева компенсировали более чем щедрым жалованьем.

Тех денег, что имел с хозяев одного «спикизи» Уолтер, вполне хватало для поддержания интереса молодого человека к историческим книгам, редко попадавшимся в открытой продаже, более того, они лишь разжигали пламень неутолимой жажды знания. Битти редко появлялся на кампусе – его убежищем и нерушимой крепостью стала заброшенная часовенка, которую владельцы Скинблейзстоуна (вышедшего из-под муниципального ведения почти полвека назад) всё никак не решались снести, ибо опустевшая обитель Святого Духа в здешних местах была единственным памятником колонизации континента британскими авантюристами. О таких вещах, как справедливо полагали братья Компесоны (в чьих руках находился светоч знаний), забывать не стоило. В стенах часовенки Уолтер, соединяя свой разум с благоговейной тишиной, предавался чтению. Историческая наука, в мантию которой юноша намеревался облачиться, была растворена в неспокойном океане старинных летописей, писем и дневников, по волнам которого Уолтер уверенно ходил на утлом судёнышке своей любознательности. Официальная историография время от времени опротестовывала некоторые записи, или наоборот, принимала во внимание ранее неизвестные источники. Не каждый искатель истины преодолевал эту бурю, однако Уолтер Битти не страшился смотреть вдаль и идти против ветра.

Тем страннее были обстоятельства его знакомства с Карлой Уинстед. Они встретились на праздничном вечере в честь завершения очередного учебного года прошлым летом, и тотчас воспылали друг к другу чувствами, достойными самых изысканных поэм. Обыкновенно Уолтер не любил посещать подобные вечера, предпочитая уединение в своей часовне, однако тогда погода к таковому не располагала, и юноша решил присоединиться к празднеству, ограничив, правда, своё участие в нём парой туманных реплик и пинтой эля, что удалось достать хозяину вечера. Всё остальное время Битти просидел у окна, наблюдая за тем, как нестерпимо яркий свет полной луны серебрил листву деревьев, высаженных в прошлом столетии в шахматном порядке. В этот момент к нему подошла Карла. Едва ли найдутся свидетели их беседы, однако с того самого вечера мисс Уинстед и мистер Битти часто проводили время вместе, и находили это приятным. Уолтер снял комнату в Грэйпвиче, ближайшем к Скинблейзстоуну городке, где жили родители Карлы, тем самым получив возможность встречаться с ней в те дни, когда практически каждый студент ненадолго возвращался в стены отчего дома.

Однако две недели назад идиллия была нарушена – Уолтер стал избегать встреч с Карлой, а затем вовсе исчез без следа. Мисс Уинстед поначалу решила, что Битти вознамерился, наконец, помириться с отцом и уехал в Хорвестаун. Но вскоре с ней связалась полиция, сообщившая о странных звуках в комнате, которую снимал Уолтер, и что офицерам надо с дозволения хозяина дома попасть внутрь. Карла незамедлительно прибыла на место. Комната пустовала. Вопреки тревогам мисс Уинстед, царивший в доме порядок не был очернён признаками смерти. Служители закона не нашли ни единого пятнышка крови, как не нашли ни одного подтверждения тому, что звуки, услышанные намедни другими жильцами дома, могли означать схватку Уолтера с кем бы то ни было. Мистер Битти покинул комнату не далее, чем три дня назад, ничего более сказать с уверенностью полицейские не могли. Кроме того, предположение Карлы о том, что молодой человек уехал в свой родной город, выглядело достаточно правдоподобным, поэтому офицеры не стали устраивать обыск комнаты и вообще задерживаться в этих пропитанных духом болезненного одиночества стенах.

Но не такова была мисс Уинстед. Её любопытство, подкреплённое просьбой хозяина дома остаться в комнате до утра, пока не придёт мастер чтобы заменить сломанный полицией замок, не осталось без должной награды – уже через четверть часа Карла нашла потрёпанный блокнот, на обложке которого каллиграфическим почерком было выведено: «Для Карлы». Мисс Уинстед немедленно раскрыла блокнот и приступила к чтению его содержимого. Вот строки, что были ей адресованы:

«Дорогая Карла! Некоторое время я избегал встреч с тобой, ибо того требовало моё внезапное увлечение малоизвестными легендами древности, в которых, однако, пытливый ум способен усмотреть отражение событий, имевших место в действительности. Вероятно, тебе столь явная страсть к покрытым сединой веков сказаниям покажется глупой, но мне вдруг стало очевидно, что именно в древности кроются ответы на многие сегодняшние вопросы. Словно в подтверждение моих мыслей, древность сама нашла меня и заставила содрогнуться, о чём я хотел бы тебе поведать, поскольку жизнь моя с этой секунды погружается в туман, и мне неведомо, смогу ли я увидеть тебя ещё раз.

Вчера в библиотеке Грэйпвича я наткнулся на весьма любопытный опус Филиппа Дефоссе, этнографа, книги которого многие историки используют поныне в качестве пищи для размышлений над тайнами прошлого. Называлось его творение «Великие Старейшины», оно повествовало об ужасных существах, обитающих в космическом пространстве и вмешивающихся в жизнь человеческого рода с давних времён. Многочисленные культы, чьи служители отличались просто немыслимой жестокостью (о которой можно судить хотя бы по тому, как адепты Ордена Дагона поступали с жертвой своему кошмарному божеству – из тела несчастного извлекали все кости, не прерывая адские мучения умерщвлением), живут в век паровых машин и электричества, утверждал Дефоссе. Мешая человеческую кровь с кровью обитающих в морских глубинах омерзительных амфибий, убивая невинных на своих алтарях, культы готовят планету к новому пришествию богов. В тот час, когда Старейшины придут, человеческий род не сможет ничего им противопоставить. Не стану отрицать, что подобные заявления от признанного светила науки сначала мною были восприняты как шутка, желание поглумиться над необразованным читателем, а заодно внести смятение в ряды теологов, будто бы упорядочивших мир и высшие силы, им повелевающие. Но мнение моё изменилось в тот момент, когда, перелистнув несколько страниц, я увидел аккуратно наклеенные кем-то поверх текста вырезки из газет, датированных августом этого года. В них говорилось о загадочных событиях в городке под названием Соулберри, связанных, по мнению того, кто столь неуважительно отнёсся к труду Дефоссе, с Орденом Дагона. Газетчики сообщали о страшной чуме, поразившей городок, и о нескольких убийствах, детали которых было запрещено разглашать представителями Бюро Расследований. Кроме того, некоторые заметки содержали свидетельства очевидцев, будто бы видевших огромное существо, время от времени появляющееся из морских пучин, похожее более всего на прямоходящую рыбу, если такую нелепость вообще можно себе представить. А в последней заметке говорилось о стене огня, возникшей на побережье в одну из ночей. Нельзя сказать, что меня впечатлили эти небылицы, но моя уверенность в том, что «Великие Старейшины» является всего лишь фантазией Дефоссе, пошатнулась, будто тощее деревце в порыве ветра.

— Думается, вы не верите ни единому слову, Уолтер, – послышалось у меня за спиной, едва я перевернул последнюю из испорченных неизвестным доброжелателем страниц.

Этот возникший из ниоткуда голос заставил меня содрогнуться, ибо сквозь запертую дверь в комнату мог проникнуть лишь призрак, а в существование оных я, как подобает человеку, решившему посвятить себя науке, верить не мог. Силясь преодолеть сковавший меня страх, я обернулся и увидел стоявшего посреди комнаты молодого человека, чьи волосы, однако, уже тронула седина. Его глаза, казалось, повидали все девять кругов ада по Данте, а губы навсегда потеряли возможность дарить кому-то улыбку. На незнакомце был потрёпанный серый плащ, серые брюки, пыльные ботинки, изначально имевшие, по-видимому, чёрный цвет. Из-под плаща проглядывал воротник бежевой рубашки, покрытый желтыми пятнами. Не нужен был талант сыщика, чтобы с уверенностью сказать – этот человек прошёл через многое и, волею судеб, остался жив. Впрочем, принадлежность моего гостя к человеческому роду показалась мне сомнительной, ибо человек не способен появляться из воздуха.

— Кто вы? Как вы вошли? – эти вопросы казались мне наиболее логичными, и я задал их незнакомцу таким тоном, будто бы в его визите не было ничего необычного. Служитель науки не должен терять самообладания, иначе грош ему цена в век торжества знания над суеверием, говорил один из профессоров Скинблейзстоуна, у которого я имел счастье обучаться. Не прибегни я тогда к попытке усмирить в себе трусливое животное, рвущееся прочь от пугающего явления, едва ли всё сложилось бы так, как сложилось. Но нет глупости большей, чем бесстрашие в тот миг, когда бояться нужно.

— Моё имя Клаус Рихтер, некоторое время назад я был агентом Бюро Расследований. Если желаете знать, я причастен к некоторым событиям, о которых вы читали в вырезках. Я вклеил их с тем, чтобы вы имели представление о том, чем я и подобные мне вынуждены заниматься, чтобы обыватель продолжал наполнять свои дни рутиной и недостойными человека чаяниями.

— Так это вы?.. – я с трудом подбирал слова, подвергая сомнению каждую фразу незнакомца, в то же время сопоставляя сказанное им с тем, как он появился в комнате. – Но откуда вы знали?

— Откуда мне было известно о том, к какой книге вы проявите интерес, Уолтер? Но ведь это очень просто – вас заинтересовала та книга, которую я оставил у вас на виду. Знакомый автор, интригующее заглавие – что ещё нужно, чтобы завладеть вниманием молодого искателя истины?

— Звучит слишком фантастично даже для вымысла. Но вы не ответили на мой вопрос – как вы попали в мою комнату?

— О, для этого мне пришлось использовать технологии, которые человеческой науке не постичь ещё не одно десятилетие. Видите ли, земная физика слишком много значения придаёт закону сохранения массы, но он применим лишь локально, в пределах вашего мироощущения. Расширив восприятие действительности, вы бы смогли понять относительность законов, которые вы считаете незыблемыми постулатами, – улыбаясь ответил Рихтер. Не дожидаясь, пока я предложу ему сесть, он устроился на моём диване, достал из кармана плаща чёрный портсигар и с наслаждением закурил. В глубине души я с облегчением вздохнул, ибо легенд о курящих призраках человеческий род не слагал.

— Вы говорите так, будто сами не принадлежите нашей расе.

— Отчасти так и есть, Уолтер, – всё так же улыбаясь кивнул мой гость. – Я наполовину принадлежу к роду существ, о которых человечество не имеет ни малейшего представления, хотя существа эти неоднократно спасали вашу расу от уничтожения древними выходцами из космической пустоты. Мы именуем себя удинами и служим огненному мстителю Уд-Ишатуму. С незапамятных времён это создание приняло решение стать покровителем людей, с тем, чтобы иметь в их лице союзников для борьбы с омерзительными Дагоном и Гидрой, а также с их отпрысками, отравляющими своей кровью и своим Культом небольшие города на этой планете. Инсмут в конце 20-х годов, затем Соулберри. Я участвовал в операции в этом забытом Богом месте сначала как агент Бюро, но вскоре удины рассказали мне о моём родстве с ними, и я присоединился к ним в разыгравшейся на побережье битве. В той самой «стене огня», о которой вы прочли в вырезках.

— Звучит как бред сумасшедшего, – пробормотал я, не в силах поверить, что Рихтер не являлся порождением моего сонного разума. – Вы желаете, чтобы я, находясь в здравом уме, принял как факт, что на нашей планете уже давно ведут войны пришельцы со звёзд?

— Но ведь эти войны ведутся независимо от вашего принятия или непринятия, Уолтер. Знание или неведение, вера или неверие – они ведь не изменят происходящих событий. Человеческая наука юна, и как всякий юнец она отвергает всё, что не вписывается в её стройную картину мира. Но ведь даже то, как я появился в вашей комнате, уже нарушает известные вам законы, разве нет? Разве это не позволяет вам хотя бы предположить, что сказанное мной – правда?

— В том, что вы говорите, есть определённый смысл, Клаус, – обыкновенно я был равнодушен к табаку, однако сейчас мне показалось вполне уместным попросить у моего собеседника жестом сигарету. Рихтер не без удовольствия выполнил мою беззвучную просьбу. Ядовитое облако заставило меня прокашляться, хотя некоторым мнимым спокойствием наградило. – Но в таком случае мне бы хотелось узнать цель вашего визита. В Грэйпвиче объявились служители Культа?

— О, нет, – покачал головой Рихтер. – Мы уничтожили Дагона в Соулберри, по крайней мере, физическую его оболочку. Рано или поздно это существо переродится, однако, думается мне, произойдет это не ранее, чем через одно поколение, и вы со мной согласитесь, если ваше изучение труда Дефоссе было сколь-нибудь внимательным. Теперь же Уд-Ишатум отправил меня для встречи с врагом куда более опасным. Врагом, которого мы недооценили ранее. Вы ведь часто бываете в Грэйпвиче и наверняка слышали или читали в газетах о странных созданиях, похожих на комаров со щупальцами?

— Мне казалось, что это всего лишь сплетни, чтобы отпугнуть предприимчивых чужаков, своей деятельностью замедляющих гниение этого места.

— Ну что вы, Уолтер, эти «сплетни» родились не здесь и не сейчас. Первое упоминание о Гашаал, тех самых существах, встречается в шумерских легендах Убейдского времени, запечатлённых в виде рунических рисунков, которые наука не смогла расшифровать. Впрочем, я лукавлю – сэру Артуру Уиверу подобный подвиг оказался под силу, хоть его переводы и не были восприняты всерьёз, а само имя учёного ныне несправедливо предано забвению. Ваш вид слишком боится раскрыть глаза чуть шире, поэтому любые сведения о странных созданиях и явлениях вы воспринимаете как небылицы. Может быть, именно поэтому Ку Ру’лхтаг, хозяева Гашаал, также известные, как «звёздные мудрецы», стали действовать столь масштабно и открыто.

— Хозяева «комаров»? – я едва мог воспринимать услышанное не как откровения пациента клиники для душевнобольных. – Что им нужно на нашей планете?

— Материал и инструменты для исследования тайн Вселенной. В качестве инструментов Ку Ру’лхтаг используют земных учёных и мыслителей, используя скрытые резервы человеческого мозга. Многие деятели науки охотно становятся союзниками пришельцев.

— А Гашаал, насколько я понимаю, нужны для устрашения? – мой разум перешёл через незримую черту, за которой всё, что говорил Рихтер, стало восприниматься как данность.

— Не совсем. Хотя выполняемая ими работа способна заставить любого человека содрогнуться от ужаса. Видите ли, Ку Ру’лхтаг вынуждены принимать человеческое обличье, дабы не вызывать паники у своих потенциальных союзников. А поскольку ничто не возникает из ничего, для создания оболочки им нужна живая плоть. Как вы думаете, где пришельцы её берут?

— Так значит… – пробормотал я, пытаясь побороть охвативший меня приступ тошноты, – значит, «комары» поглощают людей, чтобы «мудрецы» затем облачались в их кожу?

— Ку Ру’лхтаг считают это нормальным, ибо умерщвляют они лишь тех, кто, по их мнению, не имеет ценности для человеческого рода. Простые обыватели, живущие одним днём, не совершающие великих открытий и не переворачивающие мир науки своими теориями. Но ведь таких большинство, поэтому угроза для вашей расы в достаточной степени велика. Ку Ру’лхтаг стали моей целью здесь, в Грэйпвиче. Мне предстоит уничтожить библиотеку, где, по моим сведениям, обосновались «мудрецы» и Гашаал, и я нуждаюсь в вашей помощи, Уолтер. Выступать против столь серьёзного противника в одиночку было бы слишком рискованно.

— Но позвольте, разве не логичнее было бы отправиться в библиотеку с отрядом удинов? Раса, представителем которой вы себя называете, судя по вашим же словам, куда могущественнее и ценнее в битве, нежели студент Скинблейзстоуна.

— Видите ли, открытая конфронтация, которая непременно последует за такой операцией, не входит в намерения Уд-Ишатума, наш владыка запретил действовать так, как вы предлагаете. Мне нужны именно вы, как вторая пара глаз и как вторая пара рук. Вы согласны?

Моя дорогая Карла! Ты назовёшь это безумием, но я согласился последовать за моим таинственным гостем. Быть может, мне польстила та великая ответственность, бремя которой Рихтер предложил. А может, виной всему глупое бесстрашие. Но знай, что я отправляюсь с ним, тогда как мысли мои всегда будут с тобой, вне зависимости от того, смогу ли я вернуться из этого небольшого крестового похода во имя человеческого рода. Прости меня, Карла! И прощай».

Мисс Уинстед некоторое время озадаченно смотрела на блокнот, что был в её руках, будто бы взвешивая написанное Уолтером на незримых весах. Разум девушки немедленно явил картину пылающей библиотеки Грэйпвича, где погиб мудрейший представитель расы, к которой принадлежала она сама. Пламя поглотило здание тремя днями ранее, поглотило вместе с тем, кого жители города звали Итаном Розуэллом, и его верными биомеханическими слугами, Гашаал. До сего момента никто не связывал этот пожар с чьим-либо умыслом. Даже Ку Ру’лхтаг. Но теперь Карла узнала истину. Только что она прочла о том, как удины объявили ей и её сородичам войну. Это знание непременно должно стать достоянием всех Ку Ру’лхтаг. Карла положила блокнот в свою изящную дамскую сумочку и растворилась в воздухе, будто бы её никогда не существовало, оставив комнату Уолтера наедине с той жуткой тайной, что не так давно открылась этим молчаливым стенам.

Автор:

Вадик Тимошин